«Искали с дрона»: силовики вывезли физика Ожаровского на границу Монголии из-за измерений радиации

Физику Ожаровскому запретили въезд в Монголию из-за найденных им радиоактивных участков ,

true true true Российский физик-ядерщик и экологический активист Андрей Ожаровский был депортирован из Монголии из-за изучения уровня радиации в районе месторождения Мардай. В колонке для «Газеты.Ru» ученый рассказал, что правоохранители искали его на урановых горах с дрона, чтобы задержать, а формальным поводом для высылки стало использование не прошедших одобрение монгольскими властями дозиметров. По его словам, приборы показали значительное превышение излучения, однако комиссия по атомной энергии обвинила его в распространении «заведомо ложной информации».

Мне выписали штраф, я его заплатил — 100 тысяч монгольских тугриков. Это не очень много, это просто все деньги наличные, которые у меня были. Как вы понимаете, гражданин России не может воспользоваться банковскими карточками, поэтому, можно сказать, пошли навстречу. Меня действительно депортировали, это правда, довезли прямо до границы, перевезли через монгольскую границу, и дальше подсадили в автомобиль, который меня довез до города Кяхта, он прямо на границе стоит. То есть я сейчас в городе Кяхта, в Бурятии, на свободе, очень этим доволен. Мне запрещен въезд в Монголию в течение трех лет. Я просто транслирую мнение миграционной службы, а потом я его прокомментирую. Их мнение, что, по межправительственному соглашению, граждане России могут посещать без визы Монголию только с туристическими целями. Для любых других целей нужна виза. Понятно — если ты собираешься делать бизнес, зарабатывать деньги, то, наверное, нужно разрешение другого типа. Я деньги не зарабатывал, я на общественных началах измерял параметры окружающей среды, в частности, радиационную обстановку. Но, по мнению миграционной службы, в тот момент, когда турист, приехавший в Монголию, включает дозиметр, если у туриста есть дозиметр, он перестает быть туристом. Для меня это удивительно, но каждая страна имеет право иметь свои законы. Незнание закона меня не освобождает от ответственности. Наказание я свое понес.

Итак, я в Монголию приехал, и не только с туристической целью. Туристическая, поверьте, программа выполнена на 200%: верблюды, Гоби, юрты местные, кумыс и все такое. Меня пригласила местная инициативная группа. На границе пустыни Гоби есть городок Сайшанд. И люди в пустыне живут. Тут пустыня — это не пустое место, они кочевники, они действительно пасут коней, верблюдов, овец, коз, и в том месте, в пустыне, французская компания Orano добывает уран. Добывает очень разрушительным для окружающей среды методом закачки разбавленной серной кислоты под землю. Почему этот метод плохой? Урановые слои находятся ниже водоносных горизонтов. В пустыне без воды ни сельское хозяйство, ни даже разведение верблюдов невозможно, и фактически уранодобытчики дырявят водоупорные слои, которые до этого момента изолировали урановые месторождения от питьевой воды. Более того, в урановом месторождении уран находится в твердом виде, иначе это не месторождение. Они взяли на себя смелость растворять уран, создавать озера урановых растворов, которые потом пытаются выкачивать, но все равно часть из них остается под землей, образуются такие подземные озера жидких радиоактивных отходов, потому что недовыкачанные урановые растворы — это же отходы, которые могут продолжать там мигрировать по своим законам, загрязнять колодцы, артезианские скважины и так далее.

Местная инициативная группа борется с добычей урана уже больше 10 лет. В 2017 году они подали в суд против правительства Монголии, чтобы оно отозвало разрешение на добычу урана.

То есть у них разные методы — подача в суд вполне себе, на мой взгляд, правильный, респектабельный, не радикальный способ выражения своего мнения.

У них были акции. Когда вот в этом месте в пустыне вдруг случился массовый падеж как скота, так и диких животных, эти ребята притащили умерших животных к главному лагерю добытчиков урана, просто разложили этих животных на земле, показывали их различные уродства, действительно, мутации. Я видел искривленную челюсть антилопы одной. Связано это с ураном или нет, я не знаю, я не ветеринар, я не медик, но литература говорит, что загрязнение радиоактивное в том числе к таким может приводить последствиям для животных. Там люди болеют. Я встречался с пастухом, у которого отец умер от рака, а у молодой жены обнаружили рак груди, и молочную железу ампутировали. Этого я бы врагу не пожелал. И это не чернобыльская зона, здесь нет атомных электростанций, но вот — добывают уран, и появляются заболевания, которые любая литература связывает именно с радиоактивностью.

Поскольку я приехал не только с туристическими целями, но и с целью помочь местной инициативной группе разобраться, есть там загрязнение или нет, мы провели автомобильную гамма-съемку. Мы ехали по пустыне в автомобиле, внутри автомобиля был дозиметр, очень чувствительный поисковый прибор, который у нас три раза внутри автомобиля показывал превышение. Мы тогда выходили, обнаружили и обследовали три участка радиоактивного загрязнения. Они небольшие, примерно 100х20 м. Мощность дозы обычная в пустыне — 0,1, а на загрязненных участках — больше двух одном, на другом около трех, на третьем доходит до пяти. То есть в 20, 30, 50 раз превышает то, что рядом должно быть в Гоби.

Здесь по-другому устроено общество, я бы даже сказал, оно чуть более свободное, чем нынешняя Россия. Ребята сразу транслировали в прямом эфире мои находки. Когда мы нашли проблемный участок, выложили дозиметры на почву, включили прямые трансляции. И те, кто хотели, могли видеть в прямом эфире, мы не скрывали ничего. Наша задача информировать общество. Я обычно делаю примерно то же самое. Только я приезжаю домой, редактирую видеоматериалы, пишу какие-то комментарии. Они решили сразу. Ну вот, есть проблема, а что тут объяснять? Человек видит прибор, на приборе цифра. Если эта цифра там 2,7, значит, понимаешь, что есть 2,7 микрозиверт в час, значит, 270 микрорентген в час. Это много — любой справочник открываешь и смотришь.

Видимо, эта деятельность кому-то не понравилась. Угадайте, кому может не понравиться то, что нашли рядом с местом добычи урана участки радиоактивного загрязнения. Ну, наверное, тем, кто добывает уран. Это версия, я не могу их обвинять напрямую. Но дальше мы решили обследовать то место, где меня задержали — старые советские отвалы, карьер урановый Мардай. Мы туда два дня добирались. И пока мы туда ехали, было, на мой взгляд, инспирирование кем-то, поскольку примерно одинаковый текст — какое безобразие, куда смотрят монгольские власти — иностранцы лазают по нашим местам и пугают людей, измеряют радиацию, а этого нельзя допускать. Пока мы ехали, была серия публикаций, из-за которых, видимо, правительственные органы должны были что-то предпринять. И получилось так, что, когда мы уже начали обследовать старые отвалы, за нами приехали в это пустынное место, там вокруг никого нет. Мы за сутки встретили одного пастуха, и то за ним гонялись, чтобы у него дорогу спросить. Там это не то что какое-то место ненаселенное, где ты можешь встретить несколько человек в час. Одного человека в день если встретишь, то хорошо. Так вот, туда приехал джип с четырьмя сотрудниками: одна сотрудница миграционной службы, один водитель, два человека в форме, которые сказали, что хотят проверить мой паспорт. Это несколько комично. Когда в городе вас останавливают и просят проверить паспорт — это более привычно. Тут явно, что они за мной приехали.

Более того, мой друг-монгол, который и возглавляет организацию, которая борется против урана, сказал, что меня искали на этих урановых горах с с дрона.

Ну как найти человека в степи? То есть операция была хорошо подготовлена. Забрали паспорт и заставили ехать за ними.

Приехали мы сначала в Чойбалсан. И там, к моему великому удивлению, мы попали не в полицию, не в миграционную службу, а в разведку. Монголия — страна небольшая, у них, видимо, совмещаются службы государственной безопасности и разведки. Разведка начала выяснять, не шпион ли я. Выясняли в Чойбалсан, потом ехали долго в Улан-Батор. И в Улан-Баторе в четверг я провел с 8 утра до 8 вечера, 12 часов, в здании разведки. Это не значит, что опросы шли беспрерывно. Конечно, там были паузы, записывались мои показания, которые потом там какой-то начальник смотрел. Я им рассказал примерно то же самое, что вам. Я же не собирался никому врать — ни вам, ни им. И выяснилось, что я нарушил монгольское законодательство. Тут запрещено использовать дозиметры, не прошедшие одобрение монгольскими властями. Представляете? Впервые такое вижу, я по незнанию допустил нарушение. Но это какая-то очень странная норма. В России любой человек может приехать, включить дозиметр. Вас не будут на въезде в страну спрашивать, привезете ли вы дозиметр. Можно заказать его, купить. Люди это делают после Чернобыля. Понятно, что это очень важно, чтобы на руках у людей были приборы, которые могут в случае чего спасти жизни. Это не больше, не меньше именно так. В законе Монголии написано, что использовать можно только те приборы, которые прошли аттестацию в местной метрологической службе.

Я этого не знал, допустил ошибку, но это мелкое административное правонарушение, как переход улицы в неположенном месте. Я признал это, но я же вскрыл более крупное правонарушение — загрязнение окружающей среды уранодобывающими компаниями, точнее, уранодобывающей компанией, которая сейчас работает. Я разведке говорю, давайте это так рассматривать: да, есть административное правонарушение, но я свидетель более серьезного правонарушения. И меня, кстати, опрашивали не как обвиняемого, не как подозреваемого, а именно как свидетеля. И мы в итоге в четверг создали вполне приемлемый текст, мои показания, где вот это все было изложено. И результат был очень простой — разведка сказала: «Нет, это не наше дело». Мне словами никто не сказал, что обвинения в шпионаже сняты, потому что они официально не предъявлялись. Но разведка в четверг передала все материалы в следственное управление полиции. Полиция должна была в пятницу проводить со мной беседу. Не проводила, их вполне удовлетворили мои показания, сказали, вопросов нет.

В четверг вечером меня освободили, но не вернули паспорт. Видимо, они решили использовать формальную норму закона, что миграционная служба имеет право изымать паспорт для проверки. Я обратился в российское посольство, мне сказали, что да, но это изымать на пару часов. Можно же проверить паспорт за несколько часов. Мне паспорт вернули только сегодня. Вторник, среда, четверг я был задержан, то есть не было свободы передвижения. В четверг вечером разведка сказала, что все им понятно, передала дело в полицию. Полиция меня физически отпустила, то есть я мог проводить время в гостинице, а не на этих опросах несчастных, но паспорт не вернули. Сказали, мы вам потом позвоним. И в пятницу не позвонили. За субботу и воскресенье я написал технический отчет, где описал именно техническую сторону. Неважно, запрещено здесь включать дозиметр, не запрещено. Первично же радиоактивное загрязнение. И отчет этот направил в понедельник прямо с утра по электронной почте в ту самую комиссию по ядерной энергии, которая выпустила довольно неприятное заявление. Краткое содержание заявления, что измерения Ожаровского не соответствуют действительности, что Ожаровский распространяет заведомо ложную, недостоверную информацию. Меня это сильно обидело, я уверен в своих приборах.

Я попросил встречи с комиссией и пригласил их выяснить, достоверна моя информация или нет. То есть выехать в пустыню на те самые места, которые мы обнаружили, провести там замеры. Пускай проводят замеры монгольскими дозиметрами, а я буду проводить российскими. Мы сравним показатели, если они будут расходиться — обсудим это, а если нет, в чем я абсолютно уверен, то будет установлено, что есть проблема. Нельзя закрывать глаза на проблему, особенно на радиацию. Радиация же незаметна, если еще глаза закрывать, совсем плохо. После того, как я фактически пригласил комиссию провести прямое измерение, вдруг что-то поменялось, какие-то шестеренки скрипнули. Во вторник, то есть сегодня, меня пригласили в полицию. Я думал, для продолжения беседы, но нет — посадили в машину, отобрали телефон, довезли до границы. Дальше я вам уже рассказывал.

С одной стороны, я рад, что меня отпустили. Мне очень было неприятно. У меня был билет на четверг, я должен был уехать. Но меня задержали, я давал им объяснения. Это цель моей работы — информировать не только общественность, но и государство о том, что у них такое безобразие творится. Получилось, я пропустил свой автобус, пропустил самолет. Я должен был приехать в Улан-Удэ, потом из Иркутска вылетать. Возможно, из-за того, что я хотел разговаривать непосредственно с профессионалами, с представителями комиссии по атомной энергии, это показалось кому-то неудобным, и меня выперли из страны. Я уверен, что и без меня активисты, которые боролись и борются с добычей урана, смогут приобрести нормальные приборы, которые признаны в Монголии. Я думаю, они продолжат свою борьбу.

Я просто рад, что я им помог, может быть, слегка нарушив закон. Надо было внимательнее изучать нюансы монгольского законодательства.

Что думаешь? Комментарии